После России - Страница 56

…Однако подлинным откровением для него стала позиция церкви по отношению к нему самому и его делу. Первые часы и даже дни мятежа у него оставалась надежда, что Патриарх вот-вот выступит в его поддержку и призовёт всех православных подняться на бой с изменниками, за возрождение единой и неделимой. Но Кирилл как-то не спешил с громкими заявлениями, одной рукой благословляя Пирогова, а другой - делая какие-то неопределённые жесты в сторону Европы и коллаборационистов. Активно влиять на ситуацию Патриарху было сложно, да и рядовые священники в большинстве своём горячо поддерживали Пирогова, уже хотя бы потому, что он энергично и однозначно разгонял мормонов, адвентистов и прочих носителей странных духовностей. То есть в общем церковь никаких проблем не создавала, а на местах даже помогала. Со временем, проститутская позиция патриархии начала раздражать Верховного правителя. Но под давлением своего окружения он ничего не предпринимал, более того, более-менее регулярно встречался с патриархом. Между прочим, как-то они имели длинный разговор, в ходе которого Кирилл очень подробно и с несомненной убеждённостью сообщил ему, что главная миссия церкви - сохранить себя, а вовсе не Россию, хотя, конечно, Россия ей бесконечно дорога и т.д. и т.п. Это было в то время, когда планы и надежды ещё имели рациональное основание.

– Благослови тебя господь, сын мой! - Кирилл перекрестил с экрана Пирогова и тот машинально перекрестился тоже.

– Как ваше здоровье, отче? - в последнее время патриарх избегал публичных выступлений и встреч с кем-либо из руководства государства, сказываясь больным. Пирогов отлично знал, что болезнь дипломатическая и старый хитрец просто ждёт развязки.

– Спаси господи, спаси господи, вашими молитвами! - Кирилл снова закрестился. - Я ведь о другом, сын мой!

Пирогов поморщился, даже не попытавшись скрыть свои эмоции. Позиция РПЦ становилась всё более странной, если не сказать - капитулянтской. Фактически, патриарх самоустранился из жизни борющейся республики, более того, была совершенно чёткая информация, что он вышел на контакт со спецслужбами союзников. Причём, именно через того самого Феогноста, успевшего улизнуть из Рязани и теперь ехавшего в Москву в обозе двигавшейся с запада армии коллаборационистов.

– Мне звонил мэр Москвы, - Кирилл проигнорировал эмоции Пирогова и продолжил, как ни в чем не бывало: - Его озабоченность судьбами горожан и Москвы справедлива! Ко мне постоянно приходят делегации горожан. Москва гибнет… Стоны людские раздаются со всех сторон. Вы не можете не думать об этом. Надо проявить христианское смирение… Господь есть любовь. Уповая на него, надо не умножать страданий людских! Скоро зима и надо что-то делать, Володя… сын мой, это трудное решение, но Господь посылает тебе это испытание. Жертва на алтарь отечества - это мученичество…

Пирогов снова почувствовал, что теряет над собой контроль:

– Я не хочу об этом говорить, слышите? Это политика, это - война. Ждите своих друзей, если вам так угодно, а я буду бороться…

– Сын мой, подумай о последствиях! - Кирилл гнул свою линию так нагло и откровенно, что Пирогову стало страшно. «Неужели это конец? Неужели это всё? Может быть, он что-то знает?», - думал он, титаническим усилием воли подавляя желания послать седобородого иуду матом. «Нет, может ещё пригодиться… Как посредник!», - Пирогов в очередной раз поймал себя на том, что фактически смирился со скорым концом и, как выясняется, уже начал подсознательно искать пути для переговоров. Хотя какие могут быть переговоры? Только если бежать. Но куда? Вот, кстати, ещё один ужас глобализации! Прекрасное время, когда на Земле была масса уютных и нелюбопытных стран, куда можно было убежать самому, и где можно было спрятать честно наворованные деньги, безвозвратно ушло. Ему, Пирогову, в любой точке земли светил только международный трибунал.

– Отец мой, я подумаю… Благословите… И помолитесь за меня! - мягко закончил он разговор и перекрестившись вместе с патриархом на экране отключил коммуникатор.

«Хорошо бы, конечно, не только чиновников, но и попов напоследок того… в расход пустить. Особенно этого Кирилла… Пусть уж всё будет по худшему сценарию, уж мерзее Феогноста, которого, конечно, и посадят патриархом, точно ничего быть не может. Может, люди поймут, что с этими козлами дела иметь нельзя», - думал он, выходя из лимузина и проходя в холл.

Впрочем, у Кирилла действительно были основания так себя вести: во время того достопамятного разговора, он рассказал Пирогову, что некоторые влиятельные умники из американских центров предлагали ещё сразу после кризиса ликвидировать московскую патриархию, сделав Киевского патриарха Варсонофия главой всех православных, в своё время числившихся в РПЦ. Тогда проект зарубили в силу чрезмерной радикальности, но на сей раз всё могло закончиться и так. С другой стороны, в своё время к Пирогову приходил епископ Анастасий, доверенное лицо патриарха, «патриарший спецслужбист», как его называл Лапников. Так вот Анастасий долго и серьёзно рассказывал о зловредности китайской секты Фалун Дафа, к которой никаких репрессий не применялось. Вроде как патриарх и его команда очень сильно напрягались, что китайцев не гоняли, более того - Фадеев и ещё ряд высокопоставленных чиновников сами медитируют и упражняются в дыхательной гимнастике. Тогда, да и сейчас, Пирогова это рассмешило и расстроило: на дворе XXI век, Россия уже один раз просрана, а русские попы не хотят сотрудничать с русскими же политиками потому, что те не готовы ссориться с китайцами из-за какой-то дыхательной гимнастики с посиделками в позе лотоса.